Положение в Идлибе и неоосманские комплексы Эрдогана

18.02.20 | 17:18

Турецкий «военторг» – террористам: от армейской формы до американских ПЗРК

13 февраля Народный совет (парламент) Сирийской Арабской Республики одобрил резолюцию, признающую геноцид армянского населения в османской Турции. В принятом единогласно документе осуждается любая попытка отрицать это преступление – одно из самых тяжких и жестоких против человечности, жертвами которого стали не только армяне.

Глава парламента Хаммуда Саббаг заявил, что сирийцы помнят «гнусное преступление, совершенное предками Эрдогана против дружественного армянского народа». Проводя прямые параллели с современностью, он подчеркнул, что «стойкость солдат и народа Сирии под руководством президента Башара Асада в противостоянии турецкой агрессии является действием историческим, нацеленным на предотвращение появления нового османского монстра». Глава парламентского Общества сирийско-армянской дружбы Нура Арисиян подтвердила, что признание и осуждение геноцида армян способствует предотвращению повторения подобных преступлений.

Турецкие власти, отвергающие какой-либо диалог с официальным Дамаском, заявили об отсутствии у решения сирийского парламента юридической силы. В связи с этим следует отметить, что «армянский вопрос» является неотъемлемой частью истории этой арабской страны в XX веке, когда в районах Дамаска, Латакии и особенно Алеппо нашли приют и убежище десятки тысяч армян, депортированных или бежавших с мест исконного проживания в Западной Армении (Восточной Анатолии). После 2011 года их потомки взяли в руки оружие, обороняя армянские кварталы Алеппо от засылаемых с севера «революционных» банд.

После краха Османской империи сирийско-турецкие отношения знали разные времена, оставаясь в целом весьма напряжёнными, если не сказать враждебными. Деятельность нынешнего турецкого лидера Реджепа Тайипа Эрдогана связывается с концепцией «неоосманизма», однако и его светские предшественники-кемалисты стремились, пользуясь любой возможностью, к аннексии территорий сопредельных государств. В 1918 году, когда Османская империя доживала последние месяцы, «Кавказская исламская армия» Нури-паши захватила обширные территории русского Кавказа, дойдя до Дагестана, и для эвакуации из Баку турецких экспедиционных частей понадобилось заключение Мудросского перемирия.

К 1923 году сформировались современные границы «новой Турции», практически полностью очищенной от христианских национальных меньшинств. В 1939-1940 гг. у Сирии был отторгнут Александреттский санджак – многонациональный край, превратившийся в этнически однородный турецкий Искендерун (при всей условности исторических аналогий, здесь просматриваются черты сходства с аннексией в 1938 г. поляками Тешинской области Чехо-Словакии).

В 1974 году турецкий экспедиционный корпус высадился на севере Кипра под предлогом защиты его турецкого меньшинства, что привело к долгосрочной оккупации северной части острова, сопровождавшейся многочисленными жертвами и массовыми перемещениями населения. Периодические рейды в северный Ирак, регулярные авиационные и ракетные удары по лагерям «курдских сепаратистов» являются лишь одной из форм проекции силы на нефтеносный «Мосульский вилайет» бывшей Османской империи. По мере роста военного могущества Турции, всё более заметны призывы к пересмотру установленных в 1923 году Лозаннским договором границ этой страны (оставляем за скобками культ «кровавого султана» Абдул-Гамида II и прочее).

Одно из изображений турецкого президента в султанском одеянии

Одно из изображений турецкого президента в султанском одеянии

События «арабской весны» 2011 года, падение светских режимов в Тунисе, Ливии, Египте и особенно начало вооружённого противостояния в Сирии, казалось бы, дали отличную возможность для реализации великодержавных неоосманских комплексов. По мысли тогдашнего министра иностранных дел Ахмета Давутоглу (ныне он разворачивает под американским присмотром собственную Партию будущего), Восточная Анатолия вовсе не заканчивается границами с Арменией, Ираном, Ираком и Сирией, а простирается значительно дальше на восток и на юг.

Манипуляция ближними и дальними соседями посредством тщательно взращиваемой сети местных агентов открывала широкие перспективы, но первый крупный сбой случился в 2013 году в Египте, где на смену Мохаммеду Мурси пришёл военный режим Абдель Фаттаха ас-Сиси. Не заладилось и в Сирии, где ставший с точки зрения Анкары «неправильным» режим Асада сумел продержаться до получения серьёзной поддержки со стороны Ирана и начала в сентябре 2015 года российской военной операции. В 2016-2019 гг. в ходе нескольких интервенций под благозвучными названиями («Щит Евфрата», «Оливковая ветвь», «Источник мира» и более мелкие) Вооружённые силы Турции и поддерживаемые ими бандформирования начали устанавливать свои порядки на севере и северо-востоке Сирии, в то время как исходившая оттуда «курдская опасность» искусственно раздувалась националистической пропагандой.

Что касается миграционного кризиса, то и он в значительной мере был инспирирован, прежде всего, великодержавными комплексами самозваного «халифа», которые усиливались желанием шантажировать «старушку-Европу», на что обращают внимание и некоторые турецкие комментаторы. Правда, таких комментаторов абсолютное меньшинство: информационный мейнстрим формируют радикалы (наподобие призывающего к «походу на Дамаск» лидера Партии националистического движения Девлета Бахчели) либо обитатели социальных сетей, угрожающие теперь уже и российскому посольству в Анкаре.

Операции турецких Вооружённых сил в Сирии, 2016-2018 гг.

Источник: external-preview.redd.it

Как известно, поводом для очередного, весьма серьёзного обострения ситуации в Сирии стали массированные атаки боевиков запрещённой в России террористической группировки «Хейят Тахрир аш-Шам», вынудившие правительственную Сирийскую арабскую армию начать контрнаступление с целью возобновления движения по дороге M5, связывающей Дамаск и Алеппо и перекрытой террористами с 2012 года. Разблокирование этой стратегической трассы предполагалось сентябрьскими договорённостями 2018 года, но своих обязательств турецкие партнёры не выполнили. Их стратегическая цель состоит в том, чтобы создать в Идлибе очередную «серую зону», призванную стать центром формирования «с прицелом на вырост» альтернативного Дамаску марионеточного «правительства» (аналогично ливийскому Бенгази в 2011 г.).

Российское присутствие в Сирии вынуждает турецких партнёров корректировать свои цели. Несколько дней назад сирийское командование объявило об установлении контроля над дорогой M5 на всём её протяжении, но остаются проблемы южнее Алеппо (к северо-западу от которого срезан опасный «Анаданский выступ») и в районе Маарет ан-Нумана, где находятся оставшиеся в тылу у сирийцев 4 из 12 турецких «наблюдательных пунктов».

В начале минувшей недели одна из зашедших с севера артиллерийских группировок попыталась занять позиции на бывшей сирийской военной авиабазе Тафтаназ около Саракиба и, естественно, попала под огонь сирийской артиллерии, что привело к гибели нескольких солдат. Теперь разгневанный турецкий лидер и его министр обороны обещают «сокрушительный ответ», если «режим Асада» не отойдёт за оставшиеся дни февраля на границы «зоны деэскалации», давно превратившейся в свою полную противоположность. Уверения турок в намерении, в случае чего, действовать и против «радикалов» вряд ли стоит воспринимать всерьёз, потому как именно джихадистов они годами использовали в Сирии (и не только там, например в Ливии) в качестве «наконечника копья».

Террористы в Идлибе

12 февраля в ходе очередного телефонного разговора президенты России и Турции в очередной раз обсудили ситуацию в Идлибе. Вряд ли турецкий лидер (особенно в отсутствие консолидированной поддержки из Вашингтона) решится на прямое столкновение с российскими подразделениями, но, как показывают события 2015-2016 гг., экстремальный сценарий не исключён.

1 февраля в ходе нейтрализации попытки прорыва террористов в один из районов Алеппо погибли четверо сотрудников ФСБ России, находившихся в Сирии в служебно-боевой командировке. В одном из своих интервью лидер запрещённой в России террористической группировки «Хейят Тахрир аш-Шам» некто аль-Джуляни велеречиво рассуждал о «турецком народе» и о положительных для него последствиях победы «сирийской революции». Наконец, по оценке российского военно-дипломатического источника, несмотря на заявления о желании решить ситуацию в Идлибе дипломатическими методами, Анкара активно перебрасывает в «зону деэскалации» личный состав, вооружения и военную технику. Сейчас там собрано более 70 танков, около 200 боевых бронированных машин и 80 орудий полевой артиллерии, причём «значительная часть военной техники турецких вооруженных сил вскоре после пересечения турецко-сирийской границы передается боевикам [запрещенной в РФ] террористической группировки «Джабхат ан-Нусра» («Хайят Тахрир аш-Шам»). Турецкие бронемашины, откровенно плохо управляемые неподготовленными экипажами боевиков «Хайят Тахрир аш-Шам», все чаще фиксируются сирийцами в атакующих боевых порядках террористов и становятся целями на поражение». Здесь заметим, что атака под Алеппо, в результате которой погибли российские военнослужащие, началась с подрыва четырёх «джихад-мобилей».

Только за последнюю неделю при отражении атак террористов сирийцами были уничтожены более 20 поставленных боевикам турецких танков и БМП. Кроме того, Анкара снабжает боевиков формой Вооружённых сил Турции, и «в дальнейшем под видом турецких военнослужащих в боевых действиях против правительственных войск участвуют боевики «Хайят Тахрир аш-Шам» и других террористических группировок». Однако «главная тревога сегодня – случаи применения боевиками в Идлибской зоне деэскалации переносных зенитных ракетных комплексов (ПЗРК). В течение последних пяти дней сбиты уже два вертолета сирийской армии… Находившиеся на вооружении турецких вооруженных сил американские ПЗРК, которых раньше у боевиков не было, благодаря турецким поставкам попали в руки террористов».

Всё это, конечно, застопорит продвижение сирийцев при поддержке ВКС России, но не остановит его полностью.

Новая гипотетическая линия разграничения сторон, вероятно, будет прочерчена заметно западнее нынешней, оставляя протурецким боевикам (включая выходцев с Кавказа и Центральной Азии) сопредельные с Хатаем (Александреттой) северные и западные районы Идлиба («Туркменские горы») и дорогу М4 (Алеппо – Латакия). Однако полностью проблем это не решит, даже если вывести за скобки договороспособность действующего турецкого руководства, ожидающего (как это следует из недавних намёков Эрдогана) как можно более чёткой публичной поддержки со стороны Дональда Трампа. Эмиссаров Вашингтона, наподобие Майка Помпео или Джеймса Джеффри, одобрительно подмигивающих турецкому лидеру по мере усиления его антироссийской риторики, уже недостаточно.

Между тем некоторые оппозиционные турецкие издания выступают с куда более здравой идеей, предлагая признать действующее сирийское руководство, что позволило бы Анкаре отстаивать в диалоге с Дамаском собственные интересы и минимизировать риски для безопасности страны, порождённые многолетним авантюристическим курсом на поддержку «сирийской революции». «Поднимаются вопросы о том, как Турция будет выходить из этой ситуации. Сирийская политика Анкары почти не имеет поддержки со стороны Запада или ключевых арабских государств, а ее «партнёрство» с Россией рушится», – пишет, к примеру, известный журналист и исследователь Дженигз Чандар.

Создаётся впечатление, что голос реалистов в сегодняшней Турции почти не слышен, что делает ситуацию взрывоопасной. И это не блеф, как полагают некоторые зарубежные источники. Великодержавные неоосманские комплексы весьма живучи. Правда, всегда есть робкая надежда на то, что под влиянием военной дипломатии стремление возродить былое имперское величие уступит место более взвешенному внешнеполитическому курсу. На фоне проходящего в МИД России очередного раунда двусторонних консультаций турецкое внешнеполитическое ведомство намекает, что в Анкаре не стремятся к ухудшению отношений с Москвой. Остаётся понять, остановит ли это поток оружия террористам.

Андрей Арешев

Источник: ФСК