Франция и судьба Карабаха: готов ли Париж всерьез заняться проблемами армян

01.12.20 | 09:27

После принятия Сенатом Франции резолюции в поддержку признания Карабаха возник вопрос о том, что же последует за этим решением. Российский эксперт высказывает свою точку зрения на этот счет, комментируя мотивы Франции при принятии этого документа.

Верхняя палата французского парламента – Сенат, 25 ноября проголосовал за резолюцию в поддержку независимости непризнанной Нагорно-Карабахской Республики. Этот документ поддержали 305 сенаторов при одном голосе против. Однако министерство иностранных дел Франции не поддержало инициативу представителей законодательной ветви власти. Уже в ходе дискуссии в стенах Сената государственный секретарь при МИД Жан-Батист Лемуан особо подчеркнул, что позиция его страны как сопредседателя Минской группы ОБСЕ не позволяет делать резких движений, касающихся статуса Нагорного Карабаха.

Это выступление на позицию сенаторов не повлияло. Однако после голосования французский МИД выпустил официальное заявление, в котором подтвердил, что обязанность Парижа – работа "над урегулированием нагорно-карабахского конфликта путем переговоров, в частности по вопросу о будущем статусе Нагорного Карабаха, и исход этих переговоров не может быть определен заранее и в одностороннем порядке".

Означает ли это, что инициатива французских сенаторов была просто бурей в стакане воды? И если нет, то к каким последствиям она может привести? В чем вообще заключается интерес Франции к кавказским проблемам?

"Армянский вопрос" во Франции: внутренний и внешнеполитический контекст

Отвечая на эти вопросы, стоит иметь в виду несколько важных обстоятельств. Франция не в первый раз обращается к сюжетам как исторического прошлого, так и актуального настоящего, связанного с Арменией и армянами. 29 мая 1998 года Национальное Собрание этой страны приняло законопроект о признании трагических событий в Османской империи начала ХХ века актом геноцида. Сенат проголосовал за аналогичную резолюцию в ноябре 2000 года, а в 2001 году тогдашний президент Жак Ширак подписал соответствующий закон.

В декабре 2011 года проект по введению уголовного наказания за отрицание факта геноцида был принят нижней палатой парламента Франции, а 23 января 2012 года – верхней. Эта инициатива была предложена Валери Буайе. Забегая вперед, скажем, что именно она стояла у истоков карабахской резолюции 2020 года. Однако более 70 сенаторов и 50 депутатов Национального Собрания Франции обратились в Конституционный совет страны с ходатайством об отмене закона о криминализации отрицания геноцида. И в конце февраля 2014 года высшая судебная инстанция Франции признала его противоречащим Основному закону. Тем не менее, и после этого данная тема не раз поднималась и обсуждалась политиками и различными общественными активистами.

На территории Франции проживает многочисленная армянская диаспора – третья в мире после России и США, ее численность оценивается в 350-500 тысяч человек. Наиболее крупные общины зарегистрированы в Париже, Лионе и Марселе (в последнем из этих трех городов Буайе была вице-мэром). Среди выдающихся граждан Франции, имеющих армянские корни, такие фигуры, как режиссер Анри Верней, шансонье Шарль Азнавур, футболисты Юрий Джоркаефф и Ален Богоссян, политик Патрик Деведжян.

Сюжеты армянской истории (включая память о трагедии начала ХХ века) широко представлены во французском кинематографе, литературе и искусстве. Взять хотя бы фильм Вернея "Майрик" ("Матушка").

Лоббистские структуры также традиционно активны (например, Комитет по армянскому вопросу, Центр по исследованию армянской диаспоры), хотя, по некоторым оценкам экспертов и публицистов, излишне фокусируются на исторических и историко-правовых темах, а не на актуальной повестке продвижения интересов Армении.

Все это, конечно, не означает, что Франция не пытается выстроить отношения с Азербайджаном. Эта страна остается важнейшим торговым партнером Парижа на Южном Кавказе. На Азербайджан приходится более 60% от общего товарооборота Франции с тремя странами Кавказского региона. На французском треке Баку многие годы стремился доказать, что как партнер азербайджанская сторона представляет больший интерес в контексте настоящего и будущего, чем прошлого. Как следствие, определенное разочарование действиями французских сенаторов и жесткая реакция Азербайджана на ноябрьское постановление.

Между тем, французскую политическую активность не объяснишь одним лишь фактором армянской диаспоры. Париж выступает оппонентом Анкары на средиземноморском направлении. Это касается как всего комплекса греко-турецких и турецко-кипрских отношений, так и Ливии. В этом контексте карабахский конфликт, говоря языком экономистов, дает "добавленную стоимость" противоречиям Анкары и Парижа.

На первый взгляд, трудно найти какую-то общность между такими сюжетами, как конфликт в Кавказском регионе и партийно-политические процессы внутри Франции. Однако в 2022 году стране предстоят президентские выборы, а на них такие вопросы, как борьба с терроризмом, регулирование миграционных процессов, борьба за сохранение светского характера государства будут в числе приоритетов. Вот и в своем выступлении докладчик по карабахской резолюции сенатор Брюно Ретайо заявил, что этот документ стоит выше разногласий между разными партиями, так как он касается не отдельного конфликта, а французских ценностей. Сенатор подчеркнул, что после того, как в противостояние в Карабахе вмешалась Анкара, оно перестало быть проблемой одного лишь Кавказского региона.

Сегодня Турция становится едва ли не главным оппонентом Парижа в полемике о роли религии в современном обществе. Турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган пытается играть роль своеобразного защитника "традиционалистов", противопоставляя себе "безыдейному постмодернисту" – президенту Франции Эммануэлю Макрону. Все эти факторы вместе и порознь выдвигают Францию на первый план в обсуждении карабахской проблематики.

Право, правоприменение и уникальность самоопределения

Но будет ли иметь резолюция Сената практические последствия? Если понимать под таковыми нечто, что изменит статус непризнанной республики, то, скорее всего, нет. Любой правовой акт должен быть поддержан силой правоприменения. Иначе он так и остается на уровне деклараций. Очевидно, что для французского политического класса обсуждение Нагорного Карабаха ценно не само по себе, а в более широких контекстах, будь то выборы или конфронтация с Турцией. Но в нынешних условиях принимать серьезное участие в определении судьбы Армении и непризнанной НКР Франция не готова. Это не хорошо и не плохо, такова реальность. Даже если вдруг позиция французского МИД изменится, и он согласится с аргументацией сенаторов, то гипотетически признание Нагорного Карабаха будет, скорее всего, актом символической политики, а не политической практики. И в этом принципиальное отличие такого действия от признания Косова со стороны США, Абхазии и Южной Осетии со стороны России, а Турецкой республики Северного Кипра – со стороны Турции.

К слову сказать, в последнее время актуализировалась дискуссия вокруг перспектив увеличения стран, готовых к признанию Турецкой республики Северного Кипра. После того, как в октябре 2020 года Мустафу Акынджи (известного своей фрондой Эрдогану и готового к переговорам с греками-киприотами) сменил более жесткий поборник независимости и нынешней внешней политики Анкары Эрсин Татар, возможностей для реализации стало больше. И не исключено, что споры о границах и пределах самоопределения пройдут в Париже еще не раз.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.