Необратимые последствия: губернатор Тавуша об информационной "демаркации" с Азербайджаном

12.03.21 | 10:28

Ложный вброс о присутствии на северо-востоке Армении азербайджанских военных, по словам Чобаняна, стал очередным уроком для армянского общества, и он не был "бесплатным".

На днях в социальных сетях и различных СМИ распространилась информация о том, что на территории нескольких сел в Тавушской области Армении "миротворцы РФ и азербайджанцы проводят обмеры вдоль границы". Экс-премьер Грант Багратян в своем Facebook написал, что азербайджанские солдаты проводят замеры у армянского села Азатамут, рядом с бывшим населенным пунктом Бархударлы (бывший эксклав Азербайджанской ССР), и предупредили армян, что на "этой стороне реки" не будет их домов и хлевов. Областные власти и Минобороны позже категорически опровергли эти сообщения.

Корреспондент Sputnik Армения побывал в Тавушкой области и побеседовал с губернатором Айком Чобаняном о возможных источниках, причинах распространения и последствиях этой дезинформации.

— Откуда, по Вашему мнению, вообще появились сообщения о проведении обмера территории в Тавуше?

— После войны у нас было два подобных прецедента. Мы успели изучить их. Первоисточником одного из них был азербайджанский телеграмм-канал. Учитывая содержание информации и возможные заинтересованные стороны, считаю, что в этот раз источник также из Азербайджана.

Например, если бы эта информация распространялась в азербайджанских СМИ, а не у нас, то и там, и здесь все спокойно бы ее восприняли. Ни у кого бы не возникло вопросов. Сказали бы, мол, это закономерно, что именно в Азербайджане распространяют сообщения о сдаче Арменией каких-то земель.

Если смотреть на ситуацию с точки зрения национальной безопасности, наших интересов, будущих планов, то мы должны были бы говорить в публичной плоскости об обратном.

— Были ли какие-либо основания, поводы для распространения этой информации в армянских соцсетях и СМИ.

— Не знаю, насколько правильно называть основанием то, что я скажу сейчас. Но, по моему мнению, большое значение в этом имеет поражение в войне. Все мы потрясены, население находится в сверхчувствительном состоянии. Распространение любой подобной информации, тем более с определенным акцентом, чревато серьезной паникой.

И, представьте, в эти дни это было не только муссируемой информацией номер один, но и поводом для беспокойства номер один. Мы, конечно, раньше начали внутреннюю работу (еще до официальной публикации), после чего выступили публично. Но мы уже не успевали за ней. То есть первая волна дезинформации была настолько сильна, что мы всеми ресурсами не могли за ней поспеть, сколько бы глав общин и сельских старост ни были вовлечены в это.

Вторая причина – это ситуация вокруг процесса сдачи арцахских территорий, и то, что происходит на юго-восточных границах Армении. И информация, которая присутствует в последние месяцы в различных интерпретациях. Я бы сказал в "свободной интерпретации".

В данном случае, я говорю не как должностное лицо, а как гражданин страны, как человек, уважающий государственность. Есть темы, которые нельзя обсуждать с любого ракурса, сколько бы мы ни говорили о свободе слова.

И вывод номер один после этого ажиотажа – в Армении существует проблема с информационной безопасностью, медиаграмотностью, информационной сопротивляемостью. Но у нас нет на это права. Мы видим, что азербайджанский информационный террор побеждает нас на различных полях. Причем не только вне Армении, но и иногда внутри страны.

Причем нынешняя пущенная в оборот тема была не самой сложной, и не в самой трудной ситуации. Ситуация была простая. Но это должно стать для нас уроком, чтобы госинституты, профессиональные, академические институты, где обсуждаются эти дисциплины, подготовились к возможным более серьезным информационным атакам.

Мы, по сути, имеем дело с постоянной войной с 90-ых гг. После 1994 года война не закончилась, и после 2020 года тоже война не завершилась. Она продолжается и не только на поле боя, но в информационном пространстве.

— Власти критикуют за то, что они сами виноваты в ситуации, при которой официальные опровержения не пользуются доверием, так как во время войны зачастую давалась неполная или недостоверная информация. Как сейчас власти могут изменить эту логику?

— Когда я говорил об ударе вследствие поражения, речь шла в основном именно об этом. Я не провожу деления "власть" и "не власть". Это общее информационное поле. Естественно, налицо спад уровня доверия, и поражение стало основной причиной этого.

Восстановление доверия должно стать результатом предметной работы, видимых перемен в становлении названных (и не указанных) мной институтов. И, в конце концов, для этого нужно время. Мы видим, что большая часть народа, к сожалению, как минимум на информационных площадках ведет обсуждения в эмоциональном, политическом русле.

Давно уже говорю, что нам в первую очередь нужны содержательные повестки и обсуждения вокруг них, поскольку уверен — значительная часть населения нуждается и ждет такой повестки. С другой стороны, есть люди, которые заняты делом, будь то наука, образование, педагогика, бизнес или то же сельское хозяйство.

Большая часть наших жителей, например, занята делом и не участвует в активных дебатах в информационном поле. С одной стороны, это хорошо, поскольку все-таки успех страны зависит от этих людей. И сегодня мы должны противостоять тем вызовам, которые стали причиной этой беседы, именно развитием экономики. Развитием мы усилим нашу безопасность, достигнем успехов в дипломатии.

После стольких ударов, мы сегодня, по сути, в какой-то степени стоим на коленях. И мы должны не только встать на ноги, но и крепко на них стоять. И я призываю соотечественников, чтобы каждый в своей мере пытался создавать содержательные повестки. Необязательно, чтобы их ждали от государства или правительства. В частности, речь идет о различных ассоциациях, которые могут сыграть эту роль, внеся содержательные изменения в общественный дискурс.

— После событий в Сюнике большое беспокойство вызывает вопрос, ожидаются ли в Тавуше работы по делимитации и демаркации?

— В Тавуше таких работ не проводится. Не думаю, что в ближайшее время это вообще возможно. Насколько мне известно, это невозможно без установления дипломатических отношений между странами. Это значит, что в ближайшем будущем мы вряд ли столкнемся с этой проблемой.

Сегодня наша граница – это та граница, где стоят наши солдаты. Для нас это граница с Азербайджаном, это тот статус-кво, который мы воспринимаем как реальность.

— В качестве доказательства того, что в области что-то происходит, в социальных сетях активно распространялись фотографии российских военнослужащих в Иджеване. Чем обусловлено их появление здесь, есть ли какая-то связь с ситуацией?

— Естественно, не является предметом обсуждения, чем обусловлено их нахождение здесь. Тем более, что это не в моих полномочиях. Однако считаю, что ажиотаж вокруг обычной фотографии был обусловлен сложившейся ситуацией. Потому что, если помните, она появилась через несколько дней после публикации. Так как была паника, люди были сверхнапряжены, эта фотография стала предметом особого внимания. В иных условиях подобной реакции не было бы.

— Привела ли эта паника к случаям отъезда людей, проблемам с инвесторами или каким-либо иным последствиям?

— Напрямую. Во время одной из встреч накануне мне сказали, что в одном из сел то ли намеревались выехать, то ли некоторые семьи уже выехали, отправили детей куда-то… Знаете, нужно понимать, что в приграничном селе жить нелегко. Тем более, у нас в этот период постоянно были напряженные участки, последний пример – это июльские события.

После Второй арцахской войны наше население осознало, что изменились и инструменты войны, в частности, речь идет о БПЛА. Они значительно меняют стратегию и тактику. То есть, логика и возможности для укрытия людей, существовавшие в прошлом, не работают. Нужно подходить совершенно по иному к вопросу создания убежищ, что мы и делаем, конечно.

И да, в этих условиях работает человеческий, в частности, родительский инстинкт. Очень сожалею, что наш народ в эти дни прошел через подобную тревогу. И поэтому хоть я и не был очень щедр в своих оценках, но и осторожным не был. Можно все говорить, писать, но нужно думать о последствиях. И в некоторых случаях последствия, возможно, необратимы.

Например, кто-то мог решить покинуть родину из-за этой ситуации, или какой-то инвестор решил, что не будет делать вложения. Поэтому говорю — у нас были необратимые потери.

У нас есть десятки инвестиционных программ на этих территориях. Сейчас мы больше заняты не их продолжением, а перезапуском. Потому что в разговорах с этими людьми чувствуется определенное беспокойство, напряженность. И это естественно.

Пройдет время, мы убедим, что все нормально, что это дезинформация. Если, конечно, снова кто-то не запустит подобную информацию.

И этот вопрос я очень ценю, поскольку ситуация реально такая. И цена вопроса заключается в том числе в этом. И наш иск в суд связан также с этим. Не только распространение дезинформации и оскорбление, допустим, губернатора. Но в особенности то, какие последствия есть и могут быть, чтобы в последующем перед тем как делать подобные заявления люди хоть на миг призадумались.

— По Вашему мнению, может ли возникнуть вопрос обмена прежних анклавов/эксклавов?

— Не могу сказать. И даже не то чтобы неправильно об этом говорить, а бессмысленно делать предположения. Мы знаем всю историю, как были урегулированы эти вопросы после первого конфликта (естественно, не подробно, а на основе публично доступной информации).

Повторяю, на данный момент, мы принимаем статус-кво, ту границу, где стоят ВС Армении. И считаю, что место таких обсуждений не публичное пространство, а специальные обсуждения в особых местах.

armeniasputnik.am