Маркедонов о поствыборных дилеммах Пашиняна и его оппонентов

02.07.21 | 10:15

Состоявшиеся в Армении досрочные выборы стали следствием широкого общественного недовольства после уступок, сделанных властью для остановки войны в Карабахе. В своих предвыборных кампаниях кандидаты не преминули воспользоваться карабахской темой. Однако большинство голосов снова получила партия Никола Пашиняна, которого так рьяно обвиняла в предательстве интересов страны оппозиция. Почему так вышло, и как меняются геополитические расклады вокруг Еревана для издания "Евразия Эксперт" разобрал ведущий научный сотрудник МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика» Сергей Маркедонов.

Агентство "Новости-Армения" представляет текст статьи полностью.

Досрочный выборы и Карабахский вопрос

27 июня Центральная избирательная комиссия Армении объявила окончательные итоги досрочных парламентских выборов. Это вторая кряду кампания по избранию депутатов Национального собрания республики, которая проходит не в установленный срок. Но между выборами 2018 г. и 2021 г. есть принципиальные отличия.

Предыдущая кампания была призвана разрешить внутриполитический кризис, связанный с провалом плана Сержа Саргсяна по пролонгации пребывания у власти и ее трансферу от себя в качестве президента к себе в качестве премьера. Все это происходило на фоне завершения конституционной реформы, которая преобразовала Армению из президентской республики в парламентскую. В 2021 г. страна снова оказалась в масштабном кризисе. Однако на этот раз его триггером стали не события внутри Армении, а ее военно-политическое поражение в противостоянии с Азербайджаном за Карабах.

И хотя в урезанном виде непризнанная Нагорно-Карабахская республика сохранилась, само ее существование поставлено в зависимость от российских миротворцев, а переговоры о статусе НКР не ведутся. Более того, азербайджанское руководство считает, что этнополитический конфликт вокруг спорной территории уже разрешен, а впереди исключительно разблокирование транспортных коммуникаций и социально-экономическая реабилитация региона. Как следствие, отказ от обсуждения проблем статуса: для Баку он предельно ясен. Кроме того, уверенность азербайджанскому руководству придает стратегический альянс с Турцией, укрепившийся в ходе второй карабахской войны.

Не так однозначны в оценках представители Минской группы (МГ) ОБСЕ, однако ее роль и значение претерпели определенную инфляцию осенью 2020 г., и на первый план выдвинулась Россия. Сегодня динамика ее отношений с Турцией не только на Кавказе, но и на Большом Ближнем Востоке значит никак не меньше, чем заявления и действия сопредседателей МГ.

Как бы то ни было, а зависимость Армении от внешнего фактора в спектре от Азербайджана и Турции до России и Минской группы за последние полгода стремительно возросла.

В данном контексте любые внутренние пертурбации в этой кавказской республике по определению рассматриваются сквозь призму региональной и международной безопасности. И во многом внешние наблюдатели так и расценивали завершившиеся выборы.

Несмотря на то, что в предвыборную гонку вступили 25 партий и блоков, основная конкуренция развернулась между партией Никола Пашиняна «Гражданский договор» и предвыборным объединением второго президента республики Роберта Кочаряна «Айастан» («Армения»). В итоге со значительным преимуществом победу одержали проправительственные силы.

«Гражданский договор» взял 53,94% и получил 71 мандат, тогда как его основные оппоненты набрали лишь 21,09% и 29 депутатских мест. Согласно Конституции Армении, Национальное собрание не может быть двухфракционным, поэтому блок «Честь имею» во главе с экс-главой Службы нацбезопасности Артуром Ванецяном (де-факто за ним стоит Саргсян), не пройдя семипроцентный фильтр, с 5,22% голосов все-таки приобрел 7 мандатов.

В парламенте будет существенная ротация оппозиции: на место прежних двух фракций «Процветающая Армения» и «Просветленная Армения» придут другие силы, изначально настроенные по отношению к Пашиняну более радикально, чем Гагик Царукян и Эдмон Марукян в 2018 г. Три года назад по результатам досрочных выборов в Национальном собрании практически не было оппозиции «бархатной революции», критика правительства со стороны непашиняновских фракций пришла позже. Однако какие бы ротации ни случились на оппозиционном фланге, Пашинян и в 2021 г. сможет сформировать однородное правительство, не прибегая к сложным переговорам о коалициях.

Уступки в армянском дискурсе

С первого дня предвыборной гонки две основные конкурирующие силы спорили друг с другом не только и даже не столько о путях и перспективах развития Армении, сколько о степени патриотизма и карабахском вопросе. И эту ситуацию нетрудно объяснить: Никол Пашинян стал первым руководителем своей страны, который не просто обсуждал различные варианты уступок, но и согласился с ними. Однако это решение не превратило его автоматически в политика-изгоя.

Более того, объявив о возвращении ранее подконтрольных армянским силам территорий (включая Шушу и Гадрут в Карабахе), он через несколько месяцев после этого с большим перевесом выиграл выборы. Сегодня, когда эмоции вокруг итогов голосования еще не остыли, внешнему наблюдателю трудно найти рациональные объяснения случившемуся. Между тем, они на поверхности.

Прежде всего, идея уступок всегда присутствовала в армянском политико-дипломатическом дискурсе. И недавно это подтвердил отнюдь не союзник Пашиняна, а его оппонент – свергнутый им Серж Саргсян. В своем интервью компании «Би-Би-Си» 24 июня 2021 г. он заявил, что «готов был носить клеймо предателя, но решить вопрос».

Так называемые «базовые принципы» или «Казанская формула-2011» строились на принципе пять плюс два: то есть, предполагали сначала возвращение Азербайджану пяти районов, отделяющих его от ядрового Карабаха, а затем – передачу Баку Лачина и Кельбаджара, связывающих непризнанную республику с Арменией по земле. При этом голосование по карабахскому статусу привязывалось к процессу деоккупации, было неразрывно с ним. Но разве не схожие идеи предлагал еще в 1997 г. первый президент республики Левон Тер-Петросян?

Не раз в ходе выборов конкурирующие стороны использовали друг против друга «карабахское оружие». Оппоненты первого лидера Армении говорили о готовности Тер-Петросяна к «сдаче Арцаха», а их оппоненты апеллировали к тому, что сам Роберт Кочарян в 1999 г. был близок к тому, чтобы принять план «обмена территориями» (передачу Мегринского района Армении в обмен на Карабах).

Те, кто поддерживал Тер-Петросяна, также упрекали Кочаряна и Саргсяна в том, что они потеряли отдельное представительство НКР на переговорах. Но кто бы что ни говорил, а уступки всегда присутствовали на столе, и их обсуждали все лидеры Армении.

Когда в канун голосования на досрочных парламентских выборах первый президент Армении в сердцах бросил, что в карабахском конфликте у его страны не было союзников, он лишь имел в виду, что никто из крупных внешних игроков, вовлеченных в мирный процесс, не поддерживал максималистские планки о перманентной поддержке выгодного для Еревана статус-кво. Еще резче на эту тему высказался известный дипломат и эксперт, переговорщик по Карабаху в первой половине 1990-х гг. Жирайр Липаритян: «Никто в мире не ожидал, что мы будем удерживать эти семь районов. Они всегда ожидали их возвращения, под теми или иными условиями». И кто-то осознал это раньше, а кто-то позже.

Стоит заметить, что того же Пашиняна сегодня упрекают не в «сдаче» как таковой, а в создании условий, в которых ему пришлось пойти на это тяжелое решение. В этой точке парадоксальным образом в своих оценках сходятся «голубь» Липаритян и «ястреб» Кочарян. По словам первого, Пашинян решил: «Ничего не получается, и если это война, то пусть будет война. И мы победим». Последний же заявлял, что одной из причин второй карабахской войны были «дипломатические глупости», совершенные его оппонентом.

Среди них, между прочим, и провоцирование Азербайджана, и стремление переиначить переговорный формат без всякой надежды на конечный успех, и неопытность премьера в международных делах. При этом тот же Кочарян постфактум выдвинул идею о необходимости остановить войну на четвертый день для перегруппировки сил. Тем самым он по сути признал неотвратимость уступок.

Жизнь после поражения

Когда же неоднозначные решения стали реальностью, то оппоненты Никола Пашиняна не предложили взамен идеи «капитуляции» проект «реванша». Предоставим слово Роберту Кочаряну. В начале апреля 2021 г. он констатировал: «Армянская армия сейчас в такой ситуации, что любому трезвомыслящему человеку не придет в голову мысль о реванше».

Если вынести за скобки откровенных маргиналов и пикейных жилетов, то с новым статус-кво политический класс Армении, по факту, смирился. Это, конечно, не означает, что он считается справедливым и легитимным. Но осознание высокой себестоимости пересмотра статус-кво, равно как и ресурсной необеспеченности, укрепляется. И здесь напрашивается непростой для любого рядового гражданина Армении вывод: общество в целом не готово к продолжению конфликта.

Достаточно сказать, что после подписания и оглашения совместного заявления по Карабаху 10 ноября в республике не наблюдалось широкого добровольческого движения, попыток решить конфликт поверх государства, ничего подобного «Еркрапе» (Союза добровольцев, возникшего в 1993 г.) не появилось.

На протяжении всего нагорно-карабахского конфликта в республике наблюдалась заметная гражданская активность, нацеленная на обеспечение статус-кво, выгодного Еревану. Но в 2020-2021 гг. она заметно пошла на убыль, а Пашинян получил большинство даже в южных регионах страны – тех, что стали для Армении после ноября 2020 г. новым пограничьем со всеми вытекающими отсюда последствиями. И сегодня мы видим новый формат противостояния Еревана и Баку по поводу демаркации и делимитации границы.

Это происходит, потому что долгие годы Карабах выполнял роль универсальной отмычки для объяснения имеющихся социальных и политических неурядиц. От такого банально устали, как устали и политики, и общество в Сербии от серии жестоких межэтнических конфликтов в Хорватии, Боснии и Косово без широкой внешней поддержки, в особенности, если вести речь о максималистских планках.

При таком наборе условий армянский избиратель не видел и не понимал, что принципиально иного ему могут предложить оппоненты Пашиняна. Они не звали к реваншу, да и ресурсов для этого не было, зато в наличии были фрустрация и усталость от тягот конфликта. На внешнеполитическом уровне главные конкуренты не отличались: Пашинян, как и Кочарян, всячески демонстрировали лояльность Москве, а в ходе предвыборной гонки фактически вели конкуренцию за право быть более надежным союзником России.

И последнее (по порядку, но не по важности). У внешних интересантов не было особых мотивов поддерживать оппонентов действующей власти. Но если с Азербайджаном и Турцией все понятно, для них Кочарян был по определению «токсичным кандидатом», то резоны Москвы, Вашингтона и Парижа были намного сложнее.

Популизм и дипломатические промахи Пашиняна создавали для России немало проблем, однако ключевым направлениям стратегической кооперации, будь то членство в ОДКБ и ЕАЭС или военное присутствие России в Армении, он не изменил. Более того, именно при Пашиняне Ереван разместил свою военно-гуманитарную миссию в Сирии. После 10 ноября 2020 г. именно Пашинян стал для Москвы гарантом выполнения условий совместных заявлений по Карабаху – отсюда и следование формуле «от добра добра не ищут».

Как следствие, парадоксальная для ряда российских СМИ картина: Владимир Путин на несколько дней раньше поздравил Пашиняна с победой на выборах, чем его американский коллега Джозеф Байден. Российский лидер сделал это за три дня то того, как ЦИК Армении огласил окончательные итоги кампании, тогда как президент США объявил об этом в своем твиттере 29 июня.

Таким образом, кризис, порожденный поражением Армении в Карабахе, можно считать завершенным. Но жизнь продолжается, и впереди у армянских лидеров решения, которые трудно будет считать однозначно популярными. Разблокировка транспортных коммуникаций, переговоры о границах и их демаркации – все это создаст и для Пашиняна, и для его оппонентов непростые дилеммы. Зависимость Армении от внешних игроков выросла, а прорывных вариантов для слома нового статус-кво не наблюдается.