Foreign Policy: Сельджук Байрактар — будущий наследный принц Турции?

07.10.23 | 11:11

Партия справедливости и развития Турции (ПСР) находится у власти с 2002 года. Хотя недавние выборы показывают, что она останется неоспоримой правящей партией страны, ее, тем не менее, ждет неопределенное будущее. Внеочередной съезд ПСР 7 октября, должен определить курс, который обеспечит победу на предстоящих местных выборах в 2024 году, пишет Foreign Policy.

За последние два десятилетия президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган наделил полномочиями религиозных консерваторов Турции. Но консерватизм сейчас затмевается новым национализмом. Национализм, всегда мощная сила в турецкой политике, подпитывается обостренным чувством национальной незащищенности в геополитически нестабильной среде. Но этот сложный контекст одновременно предлагает возможности для проецирования силы, что, в свою очередь, стимулирует напористый национализм. Между тем, рост военно-промышленного сектора, который становится все более важным в стратегическом и экономическом плане, меняет идеологическую надстройку, при этом национализм заменяет консерватизм в качестве гегемонистской силы.

Недавняя кампания Эрдогана показывает, что он пытается оседлать эту волну, но будущие перспективы ПСР будут определяться тем, насколько партии удастся объединить светских и религиозных националистов, которые, согласно опросам, вместе составляют до 75 процентов избирателей.

В долгосрочной перспективе, чтобы остаться у власти, правящая партия Турции должна расширить свою привлекательность. Консервативная ПСР потеряла поддержку на выборах в парламент в мае 2018 года.Важно отметить, что Эрдоган, который также является лидером ПСР и был успешно переизбран, заявил, что «2023 год — это последний раз, когда я прошу поддержки нации», и он «передаст священное знамя молодежи» после выборов 2023 года, что поднимает вопрос о том, кто может быть его преемником.

Зять Эрдогана Сельджук Байрактар, председатель правления и главный технический директор турецкой аэрокосмической группы Baykar и производитель знаменитых дронов, носящих его имя, возможно, лучше всего подходит для выполнения этой миссии. Военно-технические достижения Турции привели Байрактара к общественной известности, и он активно пропагандирует популярную форму технонационализма, которая преодолевает светско-религиозный разрыв.

1 сентября Байрактар впервые заявил, что подумывает о том, чтобы заняться политикой. «Моей целью было не заняться политикой или стать президентом, а стать пионером турецкой аэрокосмической промышленности. Но если этого потребует борьба за национальные технологии, я, конечно, не испугаюсь [претендовать на должность]», — заявил он в интервью турецким СМИ.

В еще одном заявлении от 28 сентября он подтвердил свою решимость, если понадобится, заняться политикой, заявив: «Если люди с иностранными интересами предпримут попытки создать препятствия на пути стремления Турции к независимости в военных технологиях, я готов ко всем видам борьбы». В знак того, что правительство США признает, что Байрактару действительно суждено занять высокий пост, он был приглашен на борт военного корабля США Джеральд Р. Форд во время совместных военно-морских учений США и Турции в восточном Средиземноморье в конце августа в сопровождении посла США в Турции Джеффа Флейка.

Байрактар находится в авангарде истории успеха Турции. Два десятилетия назад Турция гордилась экспортом холодильников и телевизоров. Сегодня она добилась важных шагов на пути к самообеспеченности военными технологиями и оборудованием. Ее обширный оборонный сектор за 20 лет вырос в геометрической прогрессии. В трех тысячах оборонных предприятий работают 80 тысяч рабочих и инженеров. Экспортные поступления в 2023 году составят 2,4 миллиарда долларов и, как ожидается, к концу года достигнут 6 миллиардов долларов.

Между тем, импорт оружия в Турцию упал на 49 процентов в период с 2018 по 2022 год по сравнению с 2013-2017 годами, что является следствием самообеспеченности Турции оружием. Еще одним показателем развития отечественного оборонного производства является снижение доли иностранных компонентов – деталей и компонентов – с 80 процентов два десятилетия назад до 20 процентов сегодня.

В 2002 году Анкара инвестировала 5,5 миллиардов долларов в военно-промышленные проекты; сегодня общая сумма подскочила до 90 миллиардов долларов. Экспорт турецкого оружия увеличился более чем на 36 процентов в 2022 году по сравнению с 2021 годом, что сделало Турцию 12-м по величине экспортером оружия в мире, а Турция входит в пятерку крупнейших экспортеров дронов в мире. Беспилотники «Байрактар» сыграли решающую роль на полях сражений от Украины до Эфиопии, Ливии и Сирии, а также в Нагорном Карабахе — и они стали источником национальной гордости.

Teknofest, фестиваль авиации, аэрокосмической промышленности и технологий, организуемый с 2018 года Фондом турецкой технологической команды (основателем и председателем правления которого является Байрактар) в тесном сотрудничестве с военными и правительством, свидетельствует о растущей популярности технологий. Teknofest в Стамбуле с 27 апреля по 1 мая этого года привлек 2,5 миллиона посетителей, а Teknofest в Анкаре в начале сентября собрал около 1 миллиона посетителей, и под палящим солнцем очереди достигали сотен метров.

Эрдоган пришел к власти как либерально-консервативный реформатор в совершенно другом глобальном контексте, выступая от имени турецкого бизнес-класса, который хотел воспользоваться преимуществами глобализации; его переход к правым националистическим взглядам в течение последнего десятилетия в конечном итоге является отражением взаимосвязанных изменений в экономической базе Турции и геополитической среде.

Не случайно президентские выборы в Турции в мае этого года превратились в борьбу двух версий национализма. Курдский вызов и присутствие примерно 4 миллионов сирийских беженцев ускорили дальнейшее движение электората в сторону правых националистов. Лидер социал-демократической оппозиции Кемаль Кылычдароглу попытался воспользоваться этим сдвигом, апеллируя к ксенофобии, пообещав изгнать сирийских беженцев. К его чести, Эрдоган не пытался заработать очки, превратив непопулярных сирийских беженцев в козлов отпущения.

Кылычдароглу не сделал себе одолжения, заявив, что пригласит американскую компанию для создания авиационного и космического центра в Стамбуле. Его союзник Али Бабаджан, лидер правой партии «Демократии и прогресса», оказался еще более нечувствительным к преобладающим в стране настроениям, когда пожаловался, что отечественное производство дронов стало «священным, неприкосновенным проектом», и поклялся, что, если он выиграет государственная поддержка «Байкарской группы» будет прекращена.

Именно пропаганда Эрдоганом национального величия и акцент на положении Турции в мире и ее военно-промышленных достижениях были созвучны электорату. Эрдоган, который с 2015 года правит в союзе с крайне правой и исторически светской Партией националистического движения (ПНД), получил поддержку достаточного количества светских националистов, чтобы победить.

Тем не менее, хотя Эрдоган и пытался, он не смог полностью осуществить идеологическое объединение консервативного и светского национализма. Он провел слишком много лет в своей карьере, культивируя светские и религиозные разногласия, чтобы ему доверяло большинство светских националистов.

Напротив, технонационализм Байрактара не имеет религиозного подтекста и апеллирует к светскому националистическому электорату, который разделяет привязанность религиозных националистов к национальному величию, аналогичным образом поддерживает проецирование власти за границу и гордится турецкими военно-промышленными достижениями. Более того, этот турецкий национализм соответствует интересам Запада. Продажа беспилотников «Байрактар» странам Центральной Азии, а также соглашение между Турцией и Казахстаном в 2022 году о совместном производстве беспилотников в Казахстане помогают компенсировать влияние России в этом регионе.

Байрактар сказал, что в юности он резко критиковал внешнюю политику США и «одержим Ноамом Хомским», но он не облек свое видение национального величия в язык обиженных и яростно антизападных вариантов турецкого национализма, которые поддерживают как оппозиционные, так и правящие круги. Турецкое исламистское движение, из которого возникла ПСР, исторически было антизападным, но антизападный турецкий национализм имеет еще более сильную власть над левыми, которые с момента основания Турецкой республики продолжают рассматривать Запад как империалистический враг. Однако война в Ираке и, в последнее время, поддержка США курдов в Сирии вызвали антиамериканизм и среди ведущих представителей светских правых сил. Девлет Бахчели, лидер ПНД, задается вопросом: «Являются ли США другом или врагом?» и обвинили США в подстрекательстве к переворотам в Турции со времен холодной войны.

Бывший министр внутренних дел Сулейман Сойлу, светский правый националист, имеющий тесные связи с Бахчели, который был отстранен от кабинета министров после переизбрания Эрдогана в мае этого года, но который остается популярным и, как известно, питает нереалистичные президентские амбиции, еще более агрессивен в своей политике антиамериканизма. Сойлу является ярым критиком США, которые он открыто обвинил в попытке государственного переворота в 2016 году. Будучи министром внутренних дел, Сойлу регулярно критиковал Соединенные Штаты, приказав послу США в феврале этого года убрать «грязные руки от Турции».

Сойлу — это оскорбленный национализм, основанный на чувстве незащищенности. Напротив, технонационализм Байрактара основан на уверенности в себе. В то время как отсутствие безопасности в Турции способствует антиамериканизму, уверенность в военно-промышленных возможностях Турции способствует спокойному отношению к американской мощи. Во всяком случае, история Байрактара является наглядным примером того, что проекция военной мощи Турции соответствует и действительно служит интересам Запада и США.

Байрактар представляет собой возвращение политической идеологии, которая оказала огромную услугу турецким правым во время холодной войны: сочетание свободного предпринимательства, национализма и приверженности защите свободного мира. Аднан Мендерес в 1950-е годы, Сулейман Демирель в 1960-е и 1970-е годы и Тургут Озал в 1980-е годы были прозападными, консервативными лидерами, которые отстаивали идеи национального развития и обращались как к светским, так и к религиозным избирателям.

Но исторические данные также раскрывают недостатки турецкого консерватизма времен холодной войны. Оно роковым образом игнорировало социальную и экономическую несправедливость и отвечало на требования рабочего класса репрессиями. Результатом стал жестокий классовый конфликт, дестабилизировавший Турцию в 1970-е годы. Экономическое неравенство также выросло за два десятилетия пребывания у власти ПСР. В то время как бизнес получил щедрую прибыль от государственной политики, рабочий класс – большинство – определенно не получил этого.

Кого бы Эрдоган ни выбрал своим преемником, у него не будет особых оснований беспокоиться о вызовах оппозиции. Оппозиция Турции находится в замешательстве после своего поражения на президентских и парламентских выборах и не предлагает никакой идеологической альтернативы. Маловероятно, что она сможет выступить единым фронтом на предстоящих местных выборах в марте 2024 года.

Мерал Аксенер, лидер националистической «Хорошей партии», второй по величине партии в несуществующем оппозиционном альянсе, заявила, что ее партия не собирается поддерживать переизбрание оппозиционных мэров в Стамбуле и Анкаре, которые являются членами главной оппозиционной Народно-республиканской партии. партии (НРП), поскольку что провал выборов доказал невозможность сотрудничества с НРП. Тем не менее, согласно опросам, победителем стал действующий мэр Стамбула Экрем Имамоглу, который жаждет стать президентом.

Согласно некоторым опросам, в случае если бы Байрактар баллотировался, он показал бы лучшие результаты среди предполагаемых кандидатов от ПСР в Стамбуле, но он не подал никаких признаков того, что заинтересован в начале политической карьеры на муниципальном уровне. Байрактар подчеркнул, что именно «борьба за реализацию движения за национальные технологии», «идеал», за который он будет «бороться до конца», будет мотивировать его заняться политикой – признак того, что его взгляд устремлен к национальному уровню.

Фактически, с его сильным авторитетом в обществе Байрактару не нужно начинать с низов и продвигаться вверх, как это сделал Эрдоган. Именно его достижения на данный момент делают его кандидатом на высший пост. Действительно, муниципальная политика рискует преждевременно измотать его. Но в конечном итоге одного только технонационализма будет недостаточно, чтобы мотивировать большинство турецкого электората.

Выборы в парламент в начале этого года показали, что обнищание рабочего класса и рост неравенства создают благодатную почву для радикального оспаривания экономического порядка. В то время как основная левая партия Турции, НРП, также придерживается неолиберальной экономики и, соответственно, не смогла привлечь на свою сторону рабочий класс, исламистская «Партия нового благосостояния» получила отклик среди избирателей из рабочего класса своей критикой несправедливости капитализма и призывами к «исламскому справедливому порядку» — лозунг, связанный с Партией благоденствия 1980-х и 1990-х годов, которая считала Эрдогана своим членом и была предшественницей ПСР. Показав свой лучший результат за многие годы, нереформированные исламисты набрали 1,5 миллиона голосов. Это предупреждение турецкой правящей элите о том, что она не может позволить себе оставить без внимания социальное и экономическое неравенство.

Сельджук Байрактар, единственный среди турецкой элиты, олицетворяет национальные амбиции, которые волнуют и объединяют как религиозные, так и светские круги, но для победы на национальном уровне ему придется выработать инклюзивное видение в социально-экономическом плане.

Поскольку рабочий класс скатывается к нищете, предложение национального величия обречено оказаться недостаточным. Наследнику Эрдогана придется предложить социальный национализм, сочетая свой технонационализм с заверениями в том, что его материальные блага будут разделены между собой массами.

Это естественно для Байрактара, чья семья уходит корнями в народные классы. Отец Байрактара происходил из стамбульского рабочего класса (он был сыном рыбака), но в 1985 году основал компанию, которая долгие годы оставалась небольшой компанией по производству автозапчастей. Общественная работа семьи Байрактар, включая образовательную и медицинскую благотворительность, демонстрирует чувство солидарности с менее удачливыми членами общества, что, если оно будет преобразовано в политическую программу, повысит вероятность того, что Сельджук Байрактар станет следующим лидером Турции».

Новости Армении - NEWS.am